Фото: Mitch Lensink

В Иркутске Следственный комитет проводит проверку по признакам преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ относительно врача, которая оказывала услуги по остеопатии не имея лицензии. Поводом проверки послужило заявление жительницы Иркутска, со слов которой состояние её здоровья ухудшилось после посещения “остеопата”.

Что известно из открытых источников: женщина с ребёнком ходила к врачу, которая не имея Диплома по остеопатии, Сертификата специалиста и Лицензии рекламировала в соцсетях и принимала пациентов как врач-остеопат. Инсайдерская информация: врач проходила обучение в одной из остеопатических школ, но не закончила её, документы, соответственно не получала… 

Новостные сервисы и соцсети распространяют информацию так, как понимают её сами, несколько искажая сообщение имеющееся на официальном сайте Следственного управления Следственного комитета Российской Федерации по Иркутской области. Но и само сообщение СК вызывает некоторые вопросы. Разберём эту ситуацию.

Дела нет

Уголовного дела по данному факту на момент написания этой статьи нет. Что значит “проводится доследственная проверка”? Это значит, что по заявлению гражданки проводятся какие то действия на предмет определения признаков преступления, в данном случае предусмотренного ст. 238 УК РФ.

Нет тела — нет дела?

Всегда ли следственные органы возбуждают уголовное дело? Нет, не всегда. Согласно ст. 140 УПК РФ “Поводы и основание для возбуждения уголовного дела”, действительно, заявление о преступлении может являться поводом для возбуждения дела, но каждое ли заявление является фактом наличия преступления? Нет. Для этого в ряде случаев и проводится доследственная проверка. Уголовное дело не всегда возбуждается даже когда находят труп, так как само наличие трупа не говорит о совершении преступления.

238

Проверка проводится по признакам преступления, предусмотренного ст. 238 УК РФ “Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности”. Данная статья не так часто применяется в случаях правонарушений медицинских работников, и вот почему.

Диспозиция 238 УК РФ является бланкетной, то есть для её установления требуется использовать нормы из других отраслей права. В данном случае требуется установить понятие «требования безопасности» относительно той услуги, что оказывала врач, т.е. относительно “безопасности медицинской деятельности”. 

Безопасность медицинской деятельности

Согласно ст. 88 “Государственный контроль качества и безопасности медицинской деятельности” Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» речь идёт только о безопасном применении и эксплуатации медицинских изделий и их утилизации (уничтожению), а само понятие “безопасность медицинской деятельности” законодатель вообще не раскрывает.

По смыслу под безопасностью медицинской деятельности понимается в большей степени не безопасность лечебного метода, манипуляции, приёма, а безопасность условий в которых оказывается медицинская услуга. В противном случае практически вся хирургия (стоматология, ортопедия, гинекология, урология, эндокринология etc)  будет представлять опасность, так как процесс лечения в этих дисциплинах состоит преимущественно из причинения повреждений.

Качество оказания медицинской услуги не имеет отношения к безопасности оказания услуги, иначе зачем законодатель разделил эти понятия: “качество” и “безопасность”?

Разъяснения по 238

Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 25.06.2019 №18 “О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьей 238 УК РФ” уголовная ответственность по ст. 238 УК РФ (относительно работ и услуг) наступает при условии, если опасность работ или услуг для жизни или здоровья человека является реальной. 

О реальной опасности услуг свидетельствует такое их качество, при котором оказание услуг в обычных условиях могло привести к тяжким последствиям: повлечь смерть или причинение тяжкого вреда здоровью человека.

В Постановлении указано, что если услуги не представляли реальную опасность (т.е. причинение тяжкого вреда здоровью или смерти), то они и не образуют состава преступления, предусмотренного статьей 238 УК РФ. Так же указано, что деяния, перечисленные в статье 238 УК РФ, характеризуются умышленной формой вины, а умысел также требует доказательства.

Вред здоровью

Как указано в сообщении Следственного комитета: “После оказания данных услуг, по словам заявительницы, состояние ее здоровья и ребенка ухудшилось”. Но, ухудшение состояния здоровья — это субъективное суждение заявителя. Для оценки вреда, причинённого здоровью человека проводится судебно-медицинская экспертиза. 

Порядок оценки вреда здоровью

Порядок оценки степени вреда здоровью определяется Правилами определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, в соответствии с Медицинскими критериями определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека. 

Для решения вопроса о наличии причинённого вреда здоровья и определения степени вреда здоровью потребуется проведение судебно-медицинской экспертизы, что в данном случае, скорее всего, и проводится в Иркутске.

Можно ли до возбуждения уголовного дела проводить судебные экспертизы? В ряде случаев можно, а ст. 196 УПК РФ “Обязательное  назначение судебной экспертизы” прямо указывает в качестве необходимых поводов “характер и степень вреда, причиненного здоровью”.

Через месяц Следственный комитет получит “Заключение эксперта” в котором будет либо установлен вред здоровью и определена его степень, либо не установлен. По каким причинам не установят вред здоровью? 

Вангуем

Можно с большой долей уверенности предсказать результаты этой экспертизы в части вреда здоровью — он не будет определён. Почему? 

Тяжесть вреда здоровью определяется по следующему алгоритму: есть признаки тяжкого вреда здоровью (опасность для жизни, угрожающее жизни состояние, утрата органа, психическое заболевание и др)? Если да, то тяжкий вред. 

Если нет, то есть признаки средней тяжести вреда здоровью? Именно: длительное расстройство здоровья (более 21 дня), или значительная стойкая утрата общей трудоспособности (10% — 30%). Если да, то средний вред. 

Если нет, то есть признаки лёгкого вреда здоровью, а именно: кратковременное расстройство здоровья (менее 21 дня), или незначительная стойкая утрата общей трудоспособности (менее 10%)? Если да, то лёгкий вред. Если нет, то нет.

Признаков тяжкого вреда здоровью в данном случае явно нет. Иначе, Следственный комитет возбудил бы уголовное дело не раздумывая — по “любимой” в таких случаях статье для врачей — 118 УК РФ “Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности”. 

Оставшиеся признаки вреда здоровью преимущественно описываются критерием временной нетрудоспособности, а его продолжительность устанавливается исходя из объективных медицинских данных, поскольку длительность лечения может не совпадать с продолжительностью ограничения функций органов и систем органов человека. 

Вот из за отсутствия этих “объективных медицинских данных” и не происходит, в подавляющем большинстве случаев, определения степени вреда здоровью. Повреждения, не влекущие за собой кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты общей трудоспособности, расцениваются как повреждения, не причинившие вред здоровью человека.

Нет преступления

И так, если нет вреда здоровью, то статьи Уголовного кодекса, касающиеся правонарушений медицинских работников, в частности ст. ст. 238 “Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности”, ст. 118 “Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности” и ст. 235 “Незаконное осуществление медицинской деятельности или фармацевтической деятельности” не применимы.

Может 236?

Ст. 236 УК РФ ”Нарушение санитарно-эпидемиологических правил” не предусматривает ответственности собственно за нарушение таких правил. Данная статья предусматривает ответственность за такое нарушение санитарно-эпидемиологических правил, которое влечёт массовое заболевание, отравление людей, либо смерть человека.

Что же получается?

Получается, что в таких случаях, связанных с деятельностью медицинских работников — когда вред здоровью не установлен и нет смерти потерпевшего — нет и состава преступления, именно преступления — уголовно наказуемого деяния. Возможно будут установлены признаки административного правонарушения по статье 14.1. КоАП РФ “Осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации или без специального разрешения (лицензии)”.

Интересно, что для 14.1. КоАП РФ как раз не требуется столь сложных механизмов доказательства вины — таких как для преступлений, связанных с причинением вреда здоровью. Собственно сами “специалисты” и предоставляют богатую доказательную базу, широко рекламируя свои услуги в соцсетях, всё-таки как “остеопат”, “остеопатия”,  не будучи врачом-остеопатом.

Либо, не сильно заморачиваясь, как “остеопракт”, «краниосакральный терапевт«, но в рекламном тексте продолжая использовать термины “остеопатия”, “остеопатическая коррекция”, “остеопатическое лечение”.

Как карта ляжет…

Именно так часто развиваются события. Иногда в случаях явного недобросовестного исполнения обязанностей врач причиняет вред здоровью, но доказать это не представляется возможным,

иногда поводом для следствия и суда является формальный признак, но который хорошо доказывается, или вина признаётся даже без должной доказательной базы,

иногда событие оценивается в большей степени не по фактической стороне, а в зависимости от социального резонанса,

иногда настоящим мотивом заявления и последующего расследования является потребительский (пациентский) экстремизм и желание вернуть деньги, потраченные на лечение.

Потребительский экстремизм

Потребительский экстремизм в медицине — это предъявление претензии пациентом, получившим качественную медицинскую услугу, и его требование возврата денежных средств, а также компенсации за вред полученный при оказании ему услуги (моральный, вред здоровью). 

Ежегодно явление потребительского экстремизма в медицине растёт, в остеопатии тоже. Если пациент не добивается своего жалобой на врача, то в ход идёт жалоба на учреждение, если и этого мало, то “Письмо Путину”, или заявление в Прокуратуру.

СМИ и соцсети также подогревают негативный образ врача, обесценивая врачебную профессию, знания и навыки, что и формирует бэкграунд для пациентского экстремизма. Один мой бывший коллега-судмедэксперт в частном разговоре сказал, что количество экспертиз по медработникам за последнее время увеличилось примерно в (!) 3-4 раза.

Каких только бредовых историй я не слышал о врачах!

• о стоматологах, которые “специально сковыривают зуб, чтобы в нём потом завёлся кариес”,
• об акушерах-гинекологах, которые “колют гормоны, чтобы бы роды кое как прошли”,
• о ЛОР-врачах, которые “не могут даже обычный насморк вылечить”,
• о мануальных терапевтах, которые “сворачивают шею, а потом защемляется нерв”,
• о педиатрах, которые “ничего в детях не понимают, всё в компьютере смотрят”,
• о неврологах, которые «только всем одно и тоже лекарство назначают«,
• о судмедэкспертах, которые “всё напишут, что им в милиции скажут”.

Иркутская история — возможность на чужом опыте научиться видеть риски своей практики и поднять уровень безопасности. Dictum sapienti sat est…

Выводы

Возможно, как вы убедились из этой длинной и перегруженной юридическими понятиями статье, разобраться самостоятельно в подобной ситуации будет непросто, поэтому:

• работайте в правовом поле, перекладывая большую часть ответственности на работодателя и руководителя,
• не рекламируйте деятельности, которая у вас не лицензирована,
• в случаях конфликтов обращайтесь за квалифицированной помощью к юристам, специализирующимся именно в этом разделе Права.

Решение найдётся!

Арсений Гуричев